| Главная » Творчество » Творчество друзей |
Твое и Мое Королевство
| Легким и свободным воленьем, как любящий мужчина обнимает свою верную
спутницу, Свет объял Землю. То был Свет пылающего Красного Шара, с
мудрой неизбежностью восходящего в Небо. И весь Мир тогда открывался
ему. Открывались Окна и Двери. Открывались Глаза и Души. И вливал Свет
себя во все Сущее... - Диндилиндик! - весело воскликнул звонкий голосок. - Мама, вставай, диндилиндик поет! - Кто? - не поднимая век, Анна привычным жестом протянула руку к будильнику. Словно щупальцы, ее тонкие пальцы наощупь пытались отыскать заветную кнопочку, чтобы остановить звон. Но он все длился, длился, не унимался. - Радость, счастье и веселье, и пушистый дождь! - перламутровыми переливами заискрился голосок ребенка. - Дождь? На улице дождь? - все еще не совладав с будильником, переспросила она. - Дождь? - удивился ребенок и стремглав кинулся к окну. И здесь его глаза встретились с большим, безупречно круглым и плоским огненно-красным шаром, повисшим в воздухе. Ребенок замер, восторженно глядя на открывшееся ему Чудо, и не произносил ни звука. - Так что? - ждала ответа мама. Она уже накинула на плечи теплый махровый халат, чтобы подольше сохранить в себе иллюзию несоприкосновения с гранью зябкого, будоражащего утра. Ее взор неохотно выскользнул сквозь оконный проем на улицу. Обдало осенней прохладой и наскучившей будничностью. Лениво почесывал ухо дворовый пес, несколько раз крикнула в пустоту взъерошенная пробуждением ворона. Суетливые голуби уже отвоевывали друг у друга брошенные им хлебные крохи. Утро. Ноябрьское. Такое же, как вчера, подумала женщина и поторопила ребенка: - Скорей собирайся, а то опоздаешь в садик! Дети безумолку щебетали: каждый свою мелодию. Словно молекулы носились они по участку, сталкиваясь, разлетаясь в своих немыслимых траекториях. - Это будет Твое и Мое Королевство, - тихо шепнул мальчик слова на ушко большеглазой девчушке. - И сюда больше никто не сможет пробраться. Только если мы захотим. Девочка радостно кивала в ответ. - Вот здесь будет Дверь, - продолжал мальчик. - Тогда нам нужен Ключ, - так же тихо произнесла девочка. - Он у нас есть. Мы просто входим - и все, - объяснил мальчик. - Но тогда каждый сможет войти сюда, - огорчилась девочка. - Нет, они же не знают, что здесь есть Дверь! - горячо возразил малыш. - Они ее не видят... Они просто ходят - и не понимают! А мы знаем. Девочка счастливо улыбнулась. Ключ есть Знание. Знание о существовании Двери, - улыбнулось детям белокрылое создание. Крылья ему тоже придумали дети, как обоснование его беспрепятственного перемещения во всех направлениях пространства. Так просто... Так легко... Ангел улыбался, не переставая удивляться земной сущности человеков. - Так просто... Так легко... А ведь знание открыто всем. Стоит лишь самому открыться знанию. - Какой вздор! - одернул ангела голос за спиной. - Уж вы-то... в вашем возрасте должны понимать, что каждый знает лишь то, что ему положено знать! - Мне?.. В моем возрасте? - ангел медленно поворачивал голову на звук, осмысливая услышанное во временном порядке. Возраст? Ах, да, мое земное обличье. Человек видит старика. Неприметного, сухонького, с грубоватыми обозначениями черт лица и тела. Но глаза... Он все поймет, просто заглянув в глаза. Обернувшись, ангел увидел еще крепкого телом мужчину, с каким-то неистовым упорством подметавшего жухлую опавшую листву. - Вот именно, - подтвердил тот себе в бороду. - Что разрешат, то и узнаете. А что нет, на то и суда нет. - Ваша правда, - согласился ангел, улыбнувшись. - Каждый слышит лишь то, что вправе. - Моя правда в том, уважаемый, - воспротивился человек словам ангела, - Что каждый слышит лишь то, что ему определено не его правом, а желанием тех, кто определяет, что он вправе, а что нет! - закончив свою речь, человек ухмыльнулся сам себе, возгордившись своим искрометным красноречием. - Разумно, - признал ангел. - А как насчет вашего собственного желания? Нельзя влить нечто в закрытый сосуд. Человек скептически фыркнул, по-прежнему не глядя на ангела. - "Нечто" нельзя. А оно ему надо? - пробубнил он себе под нос, заворачивая с метлой за угол. Ангел развел руками: - Воля вольному. - Это вы мне? - осведомился рядом с ангелом беззаботный женский голосок. - Да... И вам тоже, - остановил ангел свой взор на говорящей. Это была молодая румянощёкая девушка, пытавшаяся в свою очередь открыть ключиками дверцу своего автомобиля. - А я не разговариваю с незнакомцами, - игриво заверила она ангела. - Отчего же? - простодушно спросил тот. - Просто я так воспитана, - девушка кокетливо вскинула челку. - Но вы же разговариваете со мной, - улыбнулся ангел. - Это чтобы реабилитировать вас. Перед самим собой, - ничуть не смутившись, проговорила она. - Ведь вы же не сумасшедший разговаривать наедине с собой, верно?! - заулыбалась девушка, уже занося ножку в салон автомобиля. И, звонко хлопнув дверцей, помахала ангелу на прощанье рукой. Но ее рука вдруг застыла в воздухе, не решаясь до конца опуститься. Вместо руки девушка опустила стекло Она смотрела ангелу в глаза...- Вы что-то говорили?.. - словно в забытьи, переспросила она. - Да, я говорил... Говорил, что воля вольному... Ни один проводник не приведет человека туда, куда он не хочет попасть, - развел ангел руками, и добавил, - Каждому дано узреть знание, если только он открыт к его восприятию. - А для чего?... Для чего нужно это знание? - вопрошала девушка, цепляясь за некую, видимую только ею ниточку, и никак не желая ее отпускать, еще толком не понимая, зачем она ей нужна. - Чтобы прийти к Источнику, - ответил ангел. - К Источнику?.. - с явным колебанием в голосе повторила девушка. Ей чудилось будто вот-вот должен открыться ее сердцу смысл... Но слова старика никак не хотели согласовываться с усвоенными ею с детства канонами. - К Отцу, - подтвердил ангел ее догадку. И вдруг со всем своим отчаянием, на которое была способна ее девичья сущность, девушка разрыдалась. - Но я не верю... не верю... не верю в Бога, - бормотала она сквозь слезы. Ангел стоял, молчал и улыбался. - Нет, я не верю, - ее голос вдруг окрасился упрямой твердостью. - Все эти сказочки про седобородого старичка, который сидит на облачке и все видит - это не для меня, - так же внезапно, как начала, она вдруг перестала плакать. И с вполне уже ясными глазами спросила, - А вы священник? Хотите, я пожертвую много денег для вашего прихода? Можно? - робко проронила она, - Можно, я пожертвую?.. - Я не священник, - ответил ангел. - Вы правда не священник? - удивилась она. - У вас такой взгляд... Вы так говорите... - рассуждала она вслух. - Ах, да... - спохватилась, - Ваша одежда... - девушка устыдилась своей рассеянности, - Конечно... Вы же не в рясе. Какой же вы священник? Простите... Ангел по-прежнему улыбался. - Может быть, я могу что-то сделать для вас? - c затаенным сомненьем в голосе, спросила она. - Может, вас подвести куда-нибудь? - предложила девушка. Она по-прежнему оставалась за рулем автомобиля. - Вы знаете, - с радостью признался ангел. - Никогда еще не передвигался подобным образом! С удовольствием приму ваше приглашение. Нет, в теории я, конечно, знаю об удобствах наземного транспорта+ - оправдывался он перед немым изумлением девушки, усаживаясь рядом с ней. - На самом деле я самолеты люблю. Они такие большие, с крыльями... Взгляд ангела с грустью устремился в небеса. Нет, он не испытывал одиночества ныне. Много дорог исходили его ноги в мире земном... Но то был его Путь. И он никогда - ни словом, ни помыслом не смог бы отречься от своего мирского предназначения. Сколь ни напрасны и тяжелы были его скитания, сколь ни тягостны и трудны испытания, выпавшие на его долю, сколь ни тщетны и безуспешны были его порывы, когда снова и снова человек оставался глух... Но ангел знал твердо: Путь не может быть напрасен. А, значит, и действия его не пусты, не бесполезны. Он верил. Он всегда верил. Вера, пожалуй, является тем самым качеством, которое как нельзя более явно отличает ангелов от людей. Люди вправе не верить. Ангелам подобного выбора не дано. Хотя+ совсем не известно, как вели бы себя ангелы, если бы им, точно людям, была бы дана плоть. Легко все понимать, когда ты ангел... Но и у ангелов есть свои задачи. Нам не проще, - рассуждал ангел. Да и людям - не сложней! - убеждал себя он. Ангел верил: однажды лед тронется. Ведь и вода камень точит. Он верил и шел. Шел+ сквозь потухшие взгляды, сквозь закрытые души, мимо неприязни и непонимания, рядом с проблесками улыбок и угасших некогда надежд. И всюду, на каждом шагу своем он сеял зерна тепла, зерна добра и света, всякий раз уповая, что те примутся... и поднимутся в рост... - Зачем ты пишешь то, о чем не знаешь? - ироничная ухмылка оборвала размышления ангела, - Ты б еще жизнь Христа на досуге описал... - Почему ты одергиваешь меня? Я хочу высказать то, что во мне, - со слезами на глазах вздрогнула душа человека. - Разве в тебе есть абсолютное понимание смысла человеческого бытия? - Нет. Но ребенок тоже сначала пачкается в гуаши, вместо того, чтобы писать картины... - Павлик неловко ерзал на стуле от неприятного чувства, которое возникало всякий раз, когда кто-нибудь заглядывал в его строки из-за спины. Марек улыбнулся брату и сразу, будто бы, подобрел: - Хорошо, пачкайся... И тогда ангел вновь продолжил свой земной Путь... А Павлик... Павлик привык сносить насмешки. С самого детства он никогда не был, на взгляд окружающих, подающим надежды ребенком. Он всегда витал в какой-то прострации между миром действительным и миром его фантазий. Казалось, будто Павлик выпадает из окружающей реальности и на месте остается лишь его зримая оболочка, представляющая собой довольно хрупкое существо с широко распахнутыми, глядящими в никуда, глазами и слегка приоткрытым ртом. Когда все мальчишки, включая Марека, разом ринулись посещать клуб по обучению восточным единоборствам, Павлик, не сумев долго сносить колкости ребят, тоже потянулся за ними. Он несмело подошел к тренеру и спросил: - А вы возьмете меня заниматься? Тренер, со строгим удивлением взглянув на мальчугана, спросил: - А почему я должен не взять тебя?! И тогда малыш на время воспрянул. На время - потому что уже с первых тренировок всем стало ясно, что мальчик совершенно ни к чему не годен: он не улавливал смысл требуемых от него действий, не держал общий темп занятий. Он тихо плакал наедине с собой, и говорил маме: - Мама, я будто бы застреваю в прозрачной дырке... Мама робко гладила его по голове и ничего не могла сказать в ответ... Павлик не одержал победу ни в одном раунде со сверстниками в его весовой категории, и на международный турнир его записали лишь потому, что в категории начинающих записывали всех ребят клуба. На Павлика закрыли глаза и пропустили вместе со всеми. Но перед международными судьями на ринг неожиданно для всех, знавших Павлика, вышел совершенно другой мальчик. Это не был прежний Павлуша. Он был сосредоточен и подтянут. Его взгляд был серьезен. Губы сжаты, осанка пряма. Он двигался, словно гутаперчивый, сносил удары, как стальной, а в ответ бил наверняка. В этих соревнованиях Павлик поразил всех, завоевав свою серебряную медаль. После турнира первое время оживленно обсуждали феномен Павлуши, но когда тренировки продолжились, все успокоились, увидев, что к ним вновь вернулся их прежний Павлик, и никакого чуда не произошло. Он опять не следил за ходом занятия, витал в облаках и пропускал удары... Ни в клубе, ни в школе от Павлика никто никогда ничего не ждал. И Павлик погрузился в себя, а точнее продолжал пребывать в своем собственном незримом мире, замкнувшись, оправдывая посредственные ожидания окружающих. Был лишь один-единственный человечек в его судьбе, которому Павлик мог доверить свои тайные устремления, свои фантазии и мечты. Это была его Мила. Его милая Лика. Сначала реальная, а потом воображаемая - та, которая осталась жить в его придуманном мире, когда настоящая Мила переехала с родителями в другой город. В детстве Мила часто заходила к Павлику в гости, и они сидели вдвоем на подоконнике, находясь словно между двух миров, завесившись от одного мира плотной шторой. Так они засиживались допоздна, почти ни о чем не разговаривая, просто улыбаясь друг другу, предоставляя свои мысли свободному течению воображения и облаков за окном. Дети казались себе затерянными между мирами песчинками, которые уже не принадлежали этому миру, но еще не нашли свой. Однажды Павлик заплакал и сказал, что хочет домой. - Но ты же дома! - пыталась вразумить его Милалика. - Нет, это не мой дом. Я попал сюда вон с той звезды, - он указал рукой на одну из бесчисленных светящийся точек на черном небосводе. - Тогда мы скоро вернемся туда, - заверила его Мила. - Да, нужно спешить... - сам себе проговорил мальчик. - Потому что иначе мое Королевство будет захвачено неприятелем. - Мы вернемся туда... - повторила свои слова Мила. - Да... Ты ведь будешь моей Королевой?.. ...После института Павлуша неожиданным образом стал писать эссе и даже пытался печататься (хотя заканчивал вовсе не литературный факультет). Но ни критика, ни читающая публика не обратили на его писания совершенно никакого внимания - они попросту не заметили их, будто бы ничего и не было написано. Такая форма равнодушия была для Павлика наиболее болезненной. Скорее он предпочел бы, чтобы его ругали, критиковали, осмеивали, в конце концов, но не молчали, будто он был пустым местом в поле их зрения. Вскоре Павлик совершенно ушел в себя (если его напечатанные в журналах строки можно было назвать возвращением оттуда). Он продолжал свое писательство. Но писал теперь только для себя. В стол, - как Булгаков, шутил Павлуша сам с собой, когда никого рядом не было. А сейчас было именно так... Брат давно уже забылся праведным сном, а больше рядом с Павликом не было ни единой живой души... Павлик прошел на кухню, не зажигая свет. Заварил свежий зеленый чай, смотрел в окно... Город спал, а сотни огней, что горели волшебным неиссякаемым в ночи светом, были для него. Для него одного - не для людей. Он улыбался. Ему было так хорошо сейчас... Мила... Милая Лика... - шептали его губы. Милалика... Так называл он ее, свою большеглазую мечту из далекого детства. Он не видел ее, казалось, уже сотню лет. Но не прошло и дня, когда бы Павлик не вспоминал о ней. Он представлял ее, гуляющей по цветущему саду и разговаривающей с ангелом во плоти... Павлик нарочно рисовал ее в своих мыслях легкомысленной и беззаботной, такой, какими он видел большинство девушек и которые именно поэтому вовсе не занимали его воображение. Павлик рисовал ее себе в сотый раз открывающей ключиками дверцу дорогого автомобиля, рисовал ее такой нарочно, вместо того образа, который отстукивало ему его сердце... Вместо того образа, который запомнился ему с детства, когда они вместе открывали совсем иные Двери совсем иными Ключами... Строчка за сточкой ложились на белые листы буквы. Павлик оставил небу спящий город и писал о Ней... ...Лика свернула на обочину и остановила машину, последовав за стариком. Они выехали за город и теперь брели по осенней сосновой роще. Девушка до сих пор не могла понять, почему ей было так жизненно необходимо слышать слова этого старого человека. Она даже вовсе не была уверена, человек ли это вообще... А он все говорил, говорил... спокойным, рассудительным тоном... Он говорил, что смерти души нет. И что с-мер-ть есть мера. Душа сама определяет свою меру. В этот последний миг человеческой жизни земное существование души обрывается навсегда. А дальше... либо душа воссоединяется с Отцом, либо растворяется в небытие, если она никчемна... и не взрастила себя... не следовала к Источнику, не дошла... Слово "настроение" старик расшифровывал, как НАС-ТРОЕ-Есть (триединство троицы, что есть лад, нужно только уметь настроиться на единую волну с Богом). А то, что кажется человеку С-ЛОЖным, говорил он, означает, что человек делает нечто "с ложью" в душе. А так не должно быть. Все на самом деле очень просто и легко, все человеку дается, нужно только увидеть. Д-ВЕРЬ - да, верь. Верь - и открывай, входи. И все, что старик говорил, казалось ей давно известными прописными истинами, которые отчего-то она забыла понимать... Забыла хранить... Забыла в них верить... Павлик писал, размышлял, мечтал. И единственным свидетелем его некоторой деятельности во внешнем мире оставался его брат. Марек заметил, что Павлик возобновил тренировки по борьбе. Только это были особенные тренировки - не такие, как в детстве. Теперь Павлик занимался наедине с самим собой. Он раздобыл где-то прочную буковую палку и отрабатывал технику с невидимым врагом. Невидимым Мареку. На самом деле Павлик совершал серьезную внутреннюю работу. Степень его концентрации достигла той точки, когда временное течение уже не играло роль. Как в вере. Когда истово веришь и следуешь своей вере, однажды достигаешь той точки, после которой знания открываются всецело. Только отдавшись вере можно постичь истину, открыл Павлик. Он также обнаружил, что весь окружающий мир, созданный Творцом, невольно преобразуется людьми в такой вид модели, которая призвана обслуживать исключительно тело; в то время, как для души почти ничего не остается. Хотя первостепенна-то в человеке душа. Именно она является составляющей уравнения, в котором тело - лишь скобки, или, скажем, письменное обозначение цифр, как любил представлять Павлик. Ведь единица вовсе не обозначает острие копья, а тройка - два толстых (один - побольше, второй - поменьше) приоткрытых мешочка. Это лишь написание цифр, а не их величина+ Люди почему-то стали забывать об этом, придавая все большее значение внешней характеристике вещей. Павлик же стремился постичь суть. Во время тренировок он понял, что способен так быстро передвигаться в пространстве, что становится невидим для взора смотрящего. Это были всего лишь короткие мгновения, но это был результат. Результат, раздвигающий границы представлений о возможностях тела, когда им управляет душа (душа, а не живот со всеми его биологическими потребностями). Результат, раздвигающий границы представлений обо всем насущном мире. Результат, к которому Павлик упорно шел все эти годы своей негласной отверженности обществом. Результат - как отправной пункт его дальнейшего Пути. Павлик открыл, что вся окружающая реальность есть наше представление о ней. То, как мы выглядим - есть наше представление о нас самих же, плюс представление нашего долгого - от начала времен - рода. Все события есть отражение нашего представления о том, что должно происходить вокруг нас. И массовое сознание есть ни что иное, как совокупность сознаний душ, сотворенных Отцом для этого мира. И лишь когда постигает душа истину, способную открыться ей посредствам веры, только тогда она сможет прийти к Отцу, чтобы продолжить свой извечный Путь. Павлик теперь только понял, что все его желания-устремления- Все, в чем он нуждался: свобода от обыденных людских суждений, покой-тишина для возможности размышлять и одно понимающее сердце - все было предоставлено ему. У него все есть. У него есть все. Весь мир разом оказался на его ладони. Стоит лишь щелкнуть пальцами+ Стоит лишь захотеть! Едва лишь зарождается в вас желание - еще сырое, несформированное - бытие уже набирает на своих небесных всемогущих клавишах поиск-просмотр тысячи вариантов для реализации вашего воленья. Паутинки-нити протягиваются, перестраиваются, преобразуются+ Ведь Вы есть Творец. Творец-Душа. Душа-частичка Его Необъятной и Первозданной, Изначальной и Вездесущей Души. Нужно только идти+ Идти и верить+ Павлик шел. Он шел и он верил. ...В сотый раз смотрел он с балкона на мостовую. Он смотрел и неожиданно сквозь стекло почувствовал мокрый уличный воздух, своими собственными ступнями ощутил холод и скользкую влагу. Рядом с ним мимо проносились и сигналили автомобили. Волосы трепал порывистый ветерок, а небо оказалось высоко над головой. Не было ни головокружения, ни других спецэффектов, которые так красочно рисуют в фильмах - Павлик просто стоял посреди мостовой, хотя еще миг назад находился в своей квартире. Все было просто и легко. Как в детстве. Когда веришь. Веришь и знаешь, что все именно так и есть. Сейчас его мысли уже не занимало произошедшее перемещение тела в пространстве, сейчас он думал о Миле. Если все так и есть, значит, и она есть, та, прежняя, о которой он думает и которую помнит. Ведь это его воленье+ Ведь это его самая сокровенная мечта - и вселенский компьютер уже набирает свои варианты-возможности для встречи двух душ+ Павлик совершил еще несколько бесцельных прыжков в пространстве, а потом вдруг оказался в зеленом поле. Оно казалось бескрайним и удивительно родным. Чистый свежий воздух объял его, проник в легкие. Отчего-то радостно защемило сердце! Ему вдруг захотелось прыгать, бежать, сломя голову, кувыркаться в траве!.. - и он побежал. Побежал без оглядки, во весь дух! Вместе с мощными потоками ветра в лицо, невероятная волна счастья захлестнула его! И он смеялся вслух, и падал в траву и снова вставал, бежал, пока не выбился из последних сил. Потом он долго лежал в траве под теплыми лучами большого солнца. Сейчас он не вспомнил бы даже который сегодня день, какая пора+ лето или начало осени+ а, быть может, опять весна+ Он не думал ни о чем, просто улыбался себе и всему волшебному миру, принявшему его в свой дом. Часы прошли или минуты..., Павлик встал и побрел. Он брел долго, пока не заметил вдалеке стадо овец, белыми пушистыми одуванчиками разбредшихся по зеленому лугу. Рядом с ними в широкой соломенной шляпе лежал молоденький парнишка. Какое-то неведомое чувство нестерпимо влекло Павлика к этому пастушку. И Павлуша незамедлительно направился в его сторону. Чем ближе Павлик подходил к нему, тем чаще отстукивало его сердце. И он никак не мог объяснить себе, отчего так происходит. В Павлике пробудилось странное чувство, будто эта встреча сулит свершение некого священного таинства!.. Сейчас, в этом поле+ под лучами открытого всему живому солнца. Павлик уже готов был увидеть светящийся нимб над головой пастушка+ И он не обманулся. Когда пастушок обернулся, - cветящимся нимбом предстали перед Павлушей глаза его большеглазой девочки, его родной Милалики+ ибо это была она. Они долго смотрели друг на друга... И улыбались друг другу одними мыслями... без губ и произнесенных слов. Просто они снова были рядом... Твое и Мое Королевство... Оно солнечное и пахнет орешками... Там всегда радостно и светло! А еще... там тепло и тихо. Там просто, легко и много-много воздушных облаков. По ним можно прыгать, как на огромных мягких батутах, можно нырять в них, словно в пушистую невесомую пену и никогда не уставать радоваться! Ведь жизнь нам дается только единожды... И так хорошо радоваться ей!.. Так хорошо... (ноябрь - декабрь 2008 г.) | |
| Категория: Творчество друзей | Добавил: CynicalRomantic (06.11.2009) | | |
| Просмотров: 1619 |
| Всего комментариев: 0 | |
